В начале 1930-х годов композитор Герман Макарович Ли стоял у истоков Корейского театра и был его первым музыкальным руководителем. В течение первых двадцати лет творческого коллектива он безраздельно властвовал в музыкальном репертуаре театра. Однако его восхождение к музыкальной славе начиналось самым непредсказуемым образом. О судьбе своего деда вспоминает внук Германа Макаровича Владимир Ли (г. Караганда).
Мой дед Герман Ли родился в канун нового 1908 года, по лунному календарю, поэтому каждый раз день рождения отмечался по-разному. Имя Герман дал ему отец – мой прадед, Макар Николаевич Ли. Прадед служил царским чиновником в дальневосточном пароходстве и имел двухэтажный дом во Владивостоке. Еще до революции ему удалось побывать в Петербурге и попасть в столичный театр на «Пиковую даму». Постановка так его вдохновила, что он назвал своего сына в честь пушкинского персонажа.
Юный Герман учился в гимназии, жизнь шла своим чередом, но была свергнута царская власть, началась гражданская война, а вслед за ней и интервенция. Новая власть прадеда разорила, отобрала дом и все имущество. От переживаний и болезней он скончался, а его жена в отчаянии бросила детей и исчезла в неизвестном направлении. Каждый день Германа начинался с рыданий и причитаний его бабушки. Дед не мог всего этого вынести и ушел из дома. Он стал бродяжничать и вскоре попал в детскую колонию. Жизнь там была не сахар, другие беспризорники над ним открыто издевались и часто его избивали. Однажды колонию посетил какой-то необычный человек, который отбирал трудных подростков в свой духовой оркестр. Умение Германа играть на скрипке обратило на себя его внимание. Звали этого человека Василий Агапкин, он был автором знаменитого марша «Прощание славянки». Встреча с ним и определила всю дальнейшую судьбу Германа.
После духового оркестра дед поступил в военную пехотную школу. В 1929 г. он был участником боев на КВЖД с белокитайцами. Дед вспоминал, что хороших бойцов у Поднебесной тогда не было. Красные кавалеристы уверенно громили китайские части и наносили им огромный урон. А в начале 1930-х Герман был переброшен в Среднюю Азию на борьбу с басмачами, где он воевал под командованием Буденного.
Однажды с дедом произошел неприятный инцидент. В одной неосторожной беседе он как-то проговорился, что вырос в семье царского чиновника и имеет не рабочее происхождение, как гласили его официальные документы. Германа арестовали, и около трех месяцев он провел в следственном изоляторе НКВД. Дед утверждал, что спасло его только прошение о помиловании, которое он отправил самому Калинину. Вскоре его действительно освободили, но на военной карьере пришлось поставить крест.
Именно в этот период во Владивостоке открылся Корейский театр, который помог полностью раскрыть талант композитора деда и реализовать весь его творческий потенциал. Вчерашний воспитанник детской колонии и боец Красной Армии стал вдохновенно писать музыку и сочинять музыкальные произведения и аранжировки одни за другими. Актер и летописец Корейского театра Иосиф Ким в своей книге «Советский корейский театр» так писал о деде: «Ли Герман и О Черам многие годы были музыкальными руководителями театра. Им принадлежит большая заслуга в пропаганде народной музыки и в развитии песенного творчества советских корейских композиторов. Ли Германом и О Черамом создано музыкальное оформление более чем к 50 спектаклям и столько же концертных программ. Они всегда стремились привлечь в театр композиторов, поддержать начинающих музыкантов». Перу Германа Ли принадлежали музыкальные композиции для знаменитых постановок «Сказание о девушке Чунхян», «Хон Гильдон». В разгар Великой Отечественной войны дед написал музыку к театральной постановке о легендарном командире партизанского отряда Хон Бомдо, которого знал лично.
После Алма-Аты дед уехал в Ташкент, а в 1959 г. в Караганду, там он стал работать руководителем духового оркестра. Его выступления проходили на городских площадках, различных предприятиях и в учебных заведениях. Очередным страстным увлечением деда стали почтовые марки, любовь к которым сделала его одним из известных филателистов в городе.
Несмотря на то, что у деда была большая семья, последние годы жизни он страдал от ощущения неустроенности и невостребованности своего музыкального таланта, частой смены работы. 14 декабря 1976 г. мой дедушка Герман Ли умер.
Однажды на юбилее тестя один старик спел корейскую песню «Васса, васса, пульнориё…», и мой отец сказал, что ее сочинил мой дед, Герман Ли. Исполнитель ему тогда не поверил, он был абсолютно уверен, что поет корейскую народную песню. Отец не стал с ним спорить. Если песня считается народной, не это ли главное признание настоящего таланта и творческого дара ее автора?