С ведущим культурологом Казахстана Александрой Цай мы познакомились на организованной ею прошлогодней выставке «Живая память», на которой состоялась презентация книги «Живая память. Сталинизм в Казахстане – Прошлое, Память, Преодоление». И книга и выставка возвращали к памяти о тех трагических событиях, коснувшихся в 30-40-е годы прошлого столетия чуть ли не каждой семьи Казахстана, и были направлены на преодоление сталинизма в Казахстане. Ее лейтмотивом стала фраза, которую повторяли практически все выступающие: помнить, чтобы не повторилось. Запали в душу не только фотографии тех лет, документы, письма, картины, инсталяции художников – их было в музее Алматы немного. В душе осталось само восприятие авторов, осмысленное фотографами, художниками, философами материала, их отношение к самому понятию памяти – коллективной, личной. Подкупала искреннее желание куратора выставки Александры Цай достучаться до сердца каждого, ее личное обаяние, казалось, и причастие ко всем экспонатам выставки у нее связано с чем-то личным. Сегодня Александра – наш гость.
После окончания университета Уорика в Лондоне, приехав в Казахстан и поработав в университете, Александра вплотную занялась разработкой темы памяти, идентичности через организацию выставок, лекций, которые признаны обращать внимание окружающих ее людей к теме трагического прошлого, ведь многим нашим предкам пришлось пережить непростые годы, которые выпали на чьё-то детство, чью-то юность. Кого-то эти трагедии сломали, кого-то сделали опытнее и крепче. Но это было, этого нельзя забывать ради того, чтобы сохранить надежду на то, что трагедии не повторятся. Каждый человек имеет право на счастье, и каждый пришедший в этот мир надеется на мирное небо над головой, на жизнь, в которой никто никогда больше не сделает тебя без вины виноватым.
– Александра, Вы молодой ученый, в Вашей жизни все состоялось. Ваши мечты о добротном образовании сбылись. Профессиональная карьера складывается неплохо, любимая работа есть и так далее. Откуда такой пристальный интерес к трагедии 30-40-х годов? Я хотела сказать, что вокруг столько всего прекрасного в настоящем – особенно, что касается искусства.
– Когда я поступила в университет Англии, меня заинтересовала тема «Построение национальной идентичности Казахстана». Вот, наверное, с этого все и началось. Отсюда я оглянулась на представителей тех народов, которые волею судьбы оказались в разные годы в Казахстане и теперь считают Казахстан своей родиной. Отсюда – мой более пристальный взгляд к истории родного корейского народа, представители которого живут в Казахстане, мне интересно и то, как мы все сегодня вписываемся в эту современную жизнь с осмыслением своей родословной, с освоением прошлых уроков. Отсюда интерес к памяти, к истории своей семьи. А дальше все это связалось с моей профессиональной деятельностью. Сказал свое слово мой дед Олег Николаевич Эм, который, хотя был врачом, всегда интересовался культурой, искусством, живописью и так далее. Он после себя оставил книжку «Корейские обычаи, традиции и ритуалы». Дедушка знал корейские, китайские иероглифы и постоянно изучал новые, увлекая в этот мир знаний нас, его детей и внуков. Под его влиянием я, наверное, и выбрала то, чем занимаюсь сегодня. – Говорят, помнить о преступлениях сложнее, чем о победах.
– Нам всегда себя хороших легче воспринимать, чем тех, которые ошибались когда-то в своем прошлом, совершали поступки, о которых не хотелось бы вспоминать. Так ведь? Признать, покаяться – это трудно и требует определенного мужества. В контексте книги это выглядит так. Тяжелые 30-40-е годы. Советское государство и наследники его не готовы и сегодня обличить преступления, которые государство совершало по отношению к человеку. Это повсеместно так, иначе бы не поднимали в России Сталина, не восхваляли его. Но и человек из нашего общества, совершавший когда-то преступление против соседа, например, тоже не покаялся. А причиняли беды друг другу ведь простые люди, живущие рядом, и доносы их носили бытовые причины. Проработки в этом плане ведь тоже не произошло. Мы не признали своих грехов. Мы празднуем победы, отмечаем праздничные даты. Мы помним только хорошее: и государство, и человек.
В этом плане мы часто вспоминаем Германию. В тяжелом прошлом Германия покаялась, признала ошибки нацистов, их жестокость. Тяжелый груз прошлого достался в наследство тем, кто не виновен в тех преступлениях. Но оно осмыслено, проработано обществом ради того, чтобы беды больше не повторилось.
– То есть сохранить надежду памяти?
– Можно и так сказать. О том, что останется потомкам в память, полезно думать наперед…
– Вы обратились к многогранности памяти, объединив усилия и культурологов, и историков, и художников, и философов. Как это работает? Работает ли это объединение на единую цель?
– Насколько получилось, пока сказать трудно. Но, думаю, перспективно вместе решать проблему восприятия. Ведь степень готовности восприятия у всех разная.
– Александра, а в чем, на Ваш взгляд, искусство сохранения памяти в обществе?
– У нас сегодня, можно сказать, глобальная тема память. Но я вам скажу, что память ведь не объективна. То, что мы помним, не всегда правда. Но память – часть нашей человеческой природы. Для нас важны в ней эмоции, которые мы переживаем. Память – вещь хрупкая, не надежная, мы можем, в конце концов, забыть то, что когда-то помнили. Искусство тоже не объективно – это правда. Но искусство своими средствами активно ищет правду, делает это через эмоции, даже через преувеличения. И как ни странно, эти искажения нас тоже приближают к реальности. Память двояка. Поэтому мне всегда было интересно работать с фотографиями – свидетелями событий. Они – копия случившегося, свершившийся исторический факт, а за фактами стоит куча обрывочных фрагментов воспоминаний. Здесь еще важно, что наша память напрямую с событиями не связана, мы получаем информацию через рассказы представителей прежних поколений – наших дедушек, бабушек. И это восприятие не на пустом месте – оно возникает из нашего опыта. Происходит некая внутренняя, очень серьезная работа внутри в нас. Мы наследники постпамяти. Мы вспоминаем через призму собственного опыта. И это усилие важно сохранить. Потому что на этом и держится память
– Значит, Ваша работа и состоит в том, чтобы это восприятие поддерживать?
– Поддерживать через судьбы людей, семей… Потому что человек так устроен – когда речь идет о миллионах погибших, то, как бы это кощунственно ни звучало, цифры уже так не впечатляют, как если мы говорим о трагедии одной деревни, например, одной личности, одной семьи. А вот если перед нами искореженная судьба отдельно взятого человека, то мы готовы себя представить на его месте и через его опыт почувствовать всю глубину его трагедии. А таких трагедий миллионы… В этом плане наш Юра Серебрянский в сборнике «Живая память» написал историю, в которой действует собирательный образ. Маленькая девочка получает опыт переселенца. Через чувства ребенка ты воспринимаешь всю боль трагедии.
– Александра, Вы были причастны к сбору многих материалов. О депортации столько уже знаете! Что-то потрясло Ваше воображение?
– Помню, в Уштобе встречались с теми, кто во время депортации были детьми, мало что осознававшими. Теперь это взрослые женщины. Многие ничего не могли сказать, сразу плакали. Меня с новой силой потряс факт, о котором поведала одна женщина. Она сказала, что в первые две зимы не было в их селе ни одной семьи, которая бы ни потеряла маленького ребенка. Представляете, сколько в те годы детишек было похоронено в казахской степи. Какая это трагедия – смерть ребенка!
– К счастью, это все позади. И мне кажется, именно корейцам свойственно не расслабляться даже тогда, когда напрягаться вредно. Вы в генетическую память верите?
– Как исследователь я с этим материалом еще не работала. А по-человечески, могу твердо сказать – верю. Тяжелый опыт бесследно не проходит. Он ведь не только горе принес, но и устойчивую прививку от похожих невзгод. Только я еще в одну мудрость верю – такое больше не должно повториться, и я никому такого горького опыта не желаю. Пусть наша память сохраняет только те мгновения в жизни, за которые мы всеее любим.
Тамара ТИН