С отцом Владимира покойным Яковом Николаевичем Ханом –человеком удивительной судьбы, талантливым музыкантом и композитором, оставившим после себя такое богатое наследие, что нам (вместе с южнокорейскими музыкантами и ценителями корейского искусства) его еще разбирать да разбирать, редакция была на постоянной связи. Мы даже беспокоиться начинали, когда Яков Николаевич к нам какое-то время не приходил. Хотя его отсутствие объяснялось просто – в такие промежутки времени наш дорогой маэстро либо был занят по горло, либо находился где-нибудь в Корее по приглашению коллег. Для меня лично Яков Николаевич стал неким мерилом самого отношения к таким категориям, как творчество, воспитание, самовоспитание, самодисциплина… Поэтому, когда к нам в редакцию позвонил сын Якова Николаевича Владимир Яковлевич – документалист, работающий сегодня в очень интересном жанре, связанном и с журналистикой, и с литературой, и с документалистикой, и даже с наукой, меня очень заинтересовало то, что и как делает сегодня Владимир. Мне стало любопытно, что впитал он в себя от своего талантливого отца, от своей беспокоящейся обо всех, кто ее окружает, мамы – Ольги Петровны, являющейся ветераном «Коре ильбо» и посвятившей себя своей семье и нашей газете, которая в те времена называлась «Ленин Кичи». В результате начали мы нашу беседу в Корейском доме, а продолжили у меня. Я пригласила Владимира к нам в гости, уже как человека, которого давно знаю и с которым мы не договорили. А уж вы, дорогой читатель, посмотрите, что из нашей беседы получилось. Хочу лишь добавить в преамбуле материала слова благодарности гостю за то, что он понял меня, моё стремление получить от него побольше информации, послушать о том, как он работает, как живется в это непростое время его именитым героям и ему самому с его творческими идеями и широкой душой, стремящейся объять необъятное – человека как отдельную личность, живущего ради людей, ради семьи, ради того, чтобы быть востребованным в социуме… Таковы герои рубрики Владимира «Остров Корё сарам» на канале в «ютубе». Но, как говорится, давайте по порядку.
– Владимир, ваша рубрика «Остров Корё сарам» стала очень точным выражением сути самих интервью, героями которых являются ваши интервьюируемые. С одной стороны, остров омывается водой, то есть происходит взаимодействие человека с окружающей средой, а с другой – человек действительно остров: загадочность души, полная тайн личность, неизведанная никогда и никем. Как пришло такое ёмкое название с хорошим визуальным рядом?
– Цикл документальных материалов, где и живой голос, и живые реакции, и мнение по тому или иному вопросу, задумывался как звучащая беседа. Начитавшись Анатолия Кима, я думал реализовать другое название: у него есть произведение «Собиратели трав». Мне оно легло в душу, и я хотел его ка-то обыграть. Но когда брал самое первое интервью у другого известного писателя-эссеиста Александра Кана (тогда еще моя рубрика была безымянной), он вдруг, блуждая взглядом по полке книг, сказал: «А что, если назовешь свой документальный рассказ «Остров Корё сарам»? Мне сразу понравилось название. Позвонил своему старшему брату и попросил: «Помоги с картинкой». Он сделал эту работу очень быстро и в точку. В общем, все сложилось вот так – логично, последовательно и просто. Наверное, потому что все были в теме и хорошо понимали, что это будет.
– Вы сейчас очень плодотворно работаете. Как успеваете? Вчера Ташкент, сегодня Москва, завтра Уштобе…
– Не так уж много. Просто мне материал интересен лично. Все истории будто меня касаются. Во всяком случае я так воспринимаю материал. И, конечно, стараюсь успеть записать, ведь время бежит, старики наши из первых поколений корейцев, заброшенных в далекие 37-е в Казахстан, Узбекистан, увы, уходят… К тому же в последнее время моя продюсерская деятельность, проекты по документальным фильмам из-за понятных причин, связанных с пандемией, несколько поутихли, поэтому всю свою энергию я сегодня направляю на свой «Остров». Пока выдалось время, езжу по городам и весям. Благо, что меценаты еще не перевелись. Недавно благодаря Валентине Пак записал сразу несколько интервью с россиянами. Очень плодотворная получилась поездка.
– С чего начался этот путь в журналистику?
– Я не мечтал стать журналистом, да и сегодня, думаю, до традиционной журналистики мне далеко. Мои материалы – это беседы. Я стараюсь записывать, улавливать максимальное количество личных рассказов и в кадре поначалу свой голос удалял даже. Я четко вижу свою задачу. А она еще и в том, чтобы осталась память и для родных героя. Это для них важно, например, как биография рода, семьи. Поэтому о профессиональном пути мне говорить сложно.
– Наверное, ваше умение слушать дано вам от природы, ведь человеку важно быть услышанным, а не прослушанным на дежурные темы…
– Быть может. А путь к деятельности, к тому, что вдруг проснулся живой интерес к человеку – это пришло с годами. Первоначально я выбрал музыкальное училище и учился играть на трубе. Это тоже было не случайно. Хотя в те годы я искал себя в профессии как многие. А интерес к музыке, он, вероятно, возник под влиянием отца. Мама со своей нереализованной мечтой стать балериной тоже, видимо, привила подсознательно любовь к искусству… Какое-то время спустя все это привело меня в Корейский театр. Самульнори, танцы корейские, звучащие народные песни… Поездка в Корею, уроки мастеров сцены… Все это, наверное, можно назвать началом моего пути в документалистику, когда я поступил в Академию искусств на отделение документального кино. Помню свой первый опыт, когда снимал первый фильм на первом курсе и в руках у меня была камера, какую дают под ответственность каждому студенту на время съемки сюжетов. Заснял материал, а там были и корейские иероглифы, за которыми я специально ходил к буддийскому монаху, и сюжеты у Центрального стадиона, а на контрасте – моя жена с первенцем-младенцем, которого она кормит грудью… В общем, было использовано все, что было дорого моему сердцу. Потом даже в конкурсе этот коротенький фильм участвовал. Но это все состоялось еще и благодаря нашему Лаврентию Дядюновичу Сону. Помню, я пришел к нему и попросил научить работе по монтажу. Он, недолго думая, объяснил, где какую кнопку нажимать, завернул мне аппарат и отдал в руки: «Ничего там сложного нет, иди, учись». Так я научился. С тех пор для меня монтаж – дело святое. Работаю только наедине с материалом и не воспринимаю коллективных монтажей.
– Хорошее начало и опыт – «сын ошибок трудных»…
– Ну, ошибки бывают, и учеба продолжается.
– И волнение перед каждым материалом?
– Не скрою, иногда волнуюсь, думаю, вот бы повезло с героем, пусть бы он говорил полнее, эмоциональнее. Я ведь по своей природе – не разговорчивый человек.
– А было, что не везло с героями? Не все же рады душу при первом интервью раскрыть.
– Вы знаете, хоть я на этот счет и волнуюсь, пока с героями везло. Когда я объясняю, что то, что они скажут, важно потомкам и ценно для истории, идет обычно хороший разговор и недостатка в материале, как правило, нет. Более того, и это был мой герой, ветеран Корейского театра ныне покойный Александр Хендекович Мун, я получил такое предупреждение: «Но учти, я буду говорить много. Выговориться мне нужно, понимаешь…» И он говорил, а я слушал и слушал. Там вопросов не надо было, я только снимал. И прозвучало то, что ценно, думаю, сегодня и родным актера. Он говорил о матери, о театре и о себе, о том, что осталось в сердце, и о том, что дорого уже повидавшему жизнь человеку. И в словах была такая искренность, а в ней такая корейскость, что ли! Какие-то характеристики, слова благодарности судьбе, людям, с которыми ему выпало судьбою жить и трудиться.
– Ваши герои – сплошь легенды, живущие среди нас.
– Это так. Позже я взял интервью и получил удовольствие от общения с Германом Николаевичем Кимом, с Неллей Сергеевной Пак… Я действительно наполнил себя таким богатством, когда говорят – сам труд облагораживает, дает значительно больше того, чем ты вкладываешь. И я очень дорожу своим материалом, в котором остается и частичка меня самого. Мы потом на связи со своими героями и они уже подсказывают мне новые темы, знакомят с интереснейшими собеседниками. И так – по цепочке, и она не замыкается.
– Мне кажется, для документалиста запретных тем нет. Что вы об этом думаете, Владимир?
– Вопрос спорный. Не все так думают, но понимают это практически все. Например, хоронят известного человека… Родственники обычно к нам относятся настороженно – не тот час, камере здесь делать нечего. А я снимаю. Потому что потом пройдет время и потомкам будет интересно, как дорог был человек живущим рядом людям, с каким тяжелым сердцем они расставались с ним.
– Ваша документалистика рука об руку с журналистикой требуют бережного подхода к человеку – не успел обдумать, а уже сказал, и она, мне кажется, часто на грани: как говорится, слово – не воробей. Сказал, и отредактировать невозможно, только разве что вырезать.
– А я и «не причесываю» ничего. Более того, моя задача – максимально сохранить сказанное. Ведь и манера говорить, и манера выразить свою мысль – характеристика самого героя с его переживаниями, с его, может быть даже, внутренним конфликтом.
– А как с везением в вашей работе?
– О, это большое дело! Однажды я поехал в Уштобе записать очередное интервью, поездить по его улицам, много планировал материала собрать и попросил помочь мне с водителем. Вот едем мы и вдруг он меня спрашивает о фильме про русскую женщину, у которой муж был корейцем и она, впитав культуру семьи, в которую когда-то вошла, прекрасно говорит на коре мале. «Да, говорю, есть такой фильм, его снял Лаврентий Сон. А что?» «Мне нужен этот фильм. Эта женщина – моя мама». Я аж встрепенулся – материал сам в руки идет. В результате мы поехали к нему домой, познакомились с этой интересной женщиной, она позвала своих родных. Там уже все перемешано, но все говорят на корё мале. Помню, собрались они в комнате и полилась речь, пошли воспоминания, шутки, смех… Переночевал у них, сделал много ценных кадров. Тысячи просмотров было после размещения этого материала, там не нужно было ничего монтировать, материал пошел живьем…
– Вы и сами со своей семьей – пример достойных современников и пример гражданского мужества, я бы сказала.
– Спасибо за добрые слова. Но насчет второго – ничего необычного.
– О ваших родителях мы знаем. А продолжение? Дочь 8-го класса вы отправили в Корею получать образование, сын, получив профессию в Китае, сегодня успешно трудится в Санкт-Петербурге. Вашим детям пришлось совсем непросто, да еще в те годы, когда многие их сверстники еще на этапе взросления.
– Да, наши дети повзрослели быстро. Но мы с женой руководствовались их пожеланиями. Сын поступил на грант, сдав успешно экзамены, и потом уже жил на стипендию и на собственных подработках. Дочь рано начала учить родной язык и в какое-то время мы поняли, что без среды добиться ощутимых результатов трудно, и облегчили путь к языку. Она у нас боец, прошла все трудности в средней школе и теперь учится в старшей. Сейчас уже у нее друзей много, подрабатывает, чтобы иметь свои деньги, – там это принято. Мы очень горды ею.
– Владимир, а сами корейский язык тоже знаете?
– К сожалению, я такой же, как большинство корё сарам, то есть представитель корё сарам: постоянно берусь за изучение языка, но далеко не продвигаюсь. Думаю, не я, так мои дети, будут говорить на родном языке. Это ведь так важно – прямой контакт с корейской культурой. Мне даже не так важно говорить, я хотел бы понимать корейскую литературу из первых уст.
– Я знаю, что такую идею вы привезли с собою из Кореи…
– Да, там мне удалось взять интервью у литераторов: и писателей, и тех, кто владеет и русским, и корейским языками. У меня возникла одна идея – чтобы авторы сами читали свои собственные произведения. И первый опыт, кажется, получился. Когда я жил какое-то время в Корее, мы встретились с нашим писателем Михаилом Паком, который сейчас живет и работает в Корее – он занимается переводами. Правда, он послушал меня и сказал: «Для реализации такой идеи тебе нужно знать корейский язык». Но я ему ответил: «Хорошо бы, но пока я нахожусь в процессе изучения языка, от меня уйдет много иного ценного материала…» И он познакомил меня с очень известным корейским писателем. Мы поехали к нему. Что за мастерская! Там и картины, и книги. Кажется, там, в его обители, живет сама литература. Он говорил и, хотя Михаил Тимофеевич мне переводил, мне казалось, что я понимаю его, слышу даже уже не через язык.
– Интересно это погружение.
– В Корее меня ничего не смутило и не было чего-то шокирующего даже при слабом владении языком. Наверное, это тоже благодаря моей сегодняшней работе и тому, что когда-то давно судьба меня свела с нашим театром. Все хорошо: и жизнь, в которой много трудностей разных, но не таких, как у нас, и пища корейская, к которой я и у себя дома привык, и мои интервьюируемые, которые, будучи из Казахстана и Узбекистана, разве что с большей теплотой говорили о дорогих их сердцам просторах, где они выросли.
– К своему родному, этническому корейскому у вас отношение в общем-то интернациональное?
– Я думаю, что, ответив на вопрос: «Кто ты и откуда?» – следует непременно подняться над этим и пойти дальше, осознав важность общечеловеческих, общенациональных ценностей.
– Есть ли у вас мечта, Владимир?
– Взять интервью на корейском языке. Вот это моя большая мечта. И если она осуществится, то материал моих собеседований обогатится в разы и получит новую окраску. И еще – хотелось бы снять фильм по рассказу Хан Дина «Как называется то место». Как видите, все замыкается на одной мечте…
– От души вам желаю, чтобы мечты сбылись, ну и, конечно, новых открытий на ваших островах!
– Спасибо!
Тамара ТИН