Как же здорово, когда, спустя годы, после встречи с интересным человеком находишь в сердце новые строки стихов поэта, имеющего свою гражданскую позицию, любящего и свою родину, и свой народ в равной степени и ищущего себя – того, в котором живет и то, и другое, который, приняв однажды решение уехать на историческую родину, обретя и новых друзей (что вообще в жизни человека бывает крайне редко), и коллег по «цеху», по сей день сомневается – прав ли. Не по отношению к себе, а к своему творчеству, духовному состоянию своего «я», своей самобытности, своим корням, к тому, что дорогу сердцу думающего и творческого человека. Я говорю о поэте, имя которого еще не известно широкому кругу читателей, но многие любители поэзии о нем уже знают, как об авторе двух небольших поэтических сборников, один из которых увидел свет уже в Южной Корее. «Владимир Ким, – помню, коротко представился на научном форуме мужчина средних лет, грустно улыбаясь, – не знаю, чем могу быть полезен для вашей газеты. Но если буду полезен, я к вашим услугам».
Еще лет пятнадцать назад Владимир проживал в Ташкенте. Будучи молодым литератором, довольно активно публиковал свои стихи в «поэтических страничках» таких престижных изданий Советского Союза, а потом и пространства СНГ, как «Юность», «Дружба народов», «Звезда Востока». Читатель знаком со стихами Владимира Кима благодаря многим молодежным изданиям советского периода. О своем сборнике стихов приходилось лишь мечтать. Но Владимир не отчаивался. Как многие его коллеги по перу, «писал в стол», время от времени принося свои произведения в редакции. Как правило, творчество Владимира было интересно редакторам, стихи не отклонялись и не откладывались в долгий ящик, находили отклики и в сердцах читателей. Что примечательно, его стихи, еще не побывавшие в сборниках, уже были переведены на корейский язык, а когда вышел сборник «Первый снег в Кванджу», талантливый филолог Чжон Мак Лэ перевел их для читателей исторической родины Владимира Кима.
Интервью получилось интересным, и от стихов, не в пику жаркому нынешнему лету, повеяло свежестью и первозданной чистотой, как будто бы и впрямь опустился вдруг с небес первый снег, в котором все волнует и все трогает, как течение самого времени. В тех стихах, прочитанных Владимиром в перерывах между научными докладами, было настроение, жажда обновления – перезагрузки, как любят говорить у нас. Сегодня, после прочтения в соцсетях письма и нового стихотворения Кима, я достаю подаренный им сборник «Первый снег в Кванджу» и цитирую те подзабытые поэтические строчки:
…А снег сверкает, кружится, взлетает,
Былинкой белой над Кванджу летит,
А я иду и никого не замечаю,
Как будто он со мною говорит.
…А снег идет – пушистый, невесомый.
На исторической земле белым-бело.
И все вокруг до боли мне знакомо.
И весело, и грустно, и светло.
Или:
Разут.
Раздет.
Разбит.
Пронизан нервной дрожью.
В себе я сам убит –
Спасти и Бог не сможет.
И в сердце
С перцем,
С солью
Несмело
В тело
С болью
Вдолбили,
Врыли,
Вмяли
Нутро и жизнь отдали.
Поэтому раздет,
Разут,
Разбит,
Распят,
Закован и зарыт,
Для счастья я убит.
Для боли вкось и вкривь
Я жив,
Я жив,
Я жив.
Что это было? И он отвечает:
– Эти стихи – своего рода проверка себя. Смогу ли? Смог и забыл. Потому что это не мой стиль, но очень похоже на мое мироощущение в какой-то миг.
А вот это уже ближе к восприятию Владимира. Лирика и сквозящая надежда – катарсис как приближение к идеалу:
…Шорох листьев опавших,
Стук печальных дождей –
Основные симптомы
Болезни моей.
Эх, осенняя скука.
Журавлиная грусть.
Я как будто по кругу
Начинаю свой путь…
А вот и новый материал, который начинается с непростого письма для нас с вами – тех, кто ценит слово за его наполненность, за его духовное могущество, за настроение, которое оно несет, передавая состояние
нашей души на тот или иной отрезок времени.
«Мои добрые друзья! Иногда, очень редко, бывает такое настроение, когда кажется, что наша жизнь на исторической родине беспросветна и не видно света в конце тоннеля. Но завтра будет уже совсем другое настроение и жизнь будет счастливой, и будет смешно от мысли, что такое могло прийти в голову. Да, у меня очень много друзей-хангуков, с которыми меня связывают хорошие дружеские и творческие отношения. Но сегодня было такое настроение и чувство, которое вылилось вот в такое стихотворение:
…А нас всё так же «привечают».
И за своих не признают.
Когда-нибудь, наверно, будет.
Страна нас вспомнит, не забудет.
Но вот когда? Не знаю я.
Нас безысходность разрушает.
И вроде нация одна.
Нам не сдружиться, не сродниться.
И этому, увы, не сбыться.
Так где же Родина моя?
Для нас здесь выбрана площадка.
Указан путь и есть маршрут.
Работа словно разнарядка.
Мы здесь – рабочая лошадка.
Ведь нас вегуками зовут.
Слова, как лезвием по сердцу.
Незаживающий рубец.
Господь, дай сил нам и терпения!
Духовности, любви, прозрения!
В умах, сердцах нам – озарения!
И единения – наконец!
Так сколько времени, сомнений
Должно пройти – года иль век?
Чтоб нас признали – в мыслях, слове.
В земле корейской без условий.
По духу, совести и крови!
Что гражданин я – человек!
г. Кванджу».
В этом – весь Владимир Ким. Гражданин, Человек, Поэт, которому свойственно переживать не на предмет «хлеба насущного», но за жизнь, которая ценна наполненностью, духовной значимостью для своего народа, своей востребованностью в обществе. За это, если нужно, и жизнь готов отдать.
Помню, когда спросила Владимира о том, зачем он покидает Казахстан, где столько всего пережито и прожито, где и литературная деятельность, и его творчество были востребованы в обществе, хоть и «не кормили», он коротко ответил:
– Я – сын своих родителей. А это мечта моих родителей, которые, можно сказать, завещали мне эту встречу с Родиной, они говорили: «Нам не суждено, а ты должен».
По письму и размещенным в соцсетях стихам видно, что ничего не изменилось у Владимира. Его стихи – это его мысли, переживания, размышления о добре и зле. Это обращение к теме патриотизма и утверждение, пусть косвенное, что Родина – то место, где ты родился.
– Здесь, в Кванджу, – размышлял тогда Владимир, – нам с семьей живется хорошо. Дочь и сын вписались в новые условия, выучили корейский язык. Сын женился уже в Корее. Здесь у меня растут и ходят в школу внуки. Но для меня лично моя историческая родина пока не стала родиной в полном смысле этого слова. Надеюсь, что обрету ее здесь. Вот когда мой сборник вышел на корейском языке, я понял, что мечты начинают сбываться. Мы, корейцы, не можем быть невостребованными в любом уголке земного шара, куда бы ни забросила нас судьба. А я все же, получается так, домой вернулся, но поздно…
Вспоминаю, с какой теплотой отзывался Владимир о своем Ташкенте, а когда спросила о том, что успокаивает его душу «в минуты раздумий», ответил:
– Люблю стихи Пушкина и Лермонтова, Некрасова, Есенина, Цветаевой. Из тех, кто ближе к современности, с удовольствием читаю стихи Евгения Евтушенко, Давида Самойлова. Все они вдохновляют меня и помогают в минуты, когда бывает особенно грустно.
Что ж, у Владимира мощная поддержка истинных поэтов! Она никого еще не подводила, и мы очень надеемся, что будут еще замечательные стихи, будут сборники мыслей, которым тесно. Кстати, сам Владимир так свои стихи и называет - «поэтические мысли».
– Я поэтом себя не считаю, – помнится, говорил он. – Стихи пишу лишь тогда, когда они приходят.
Спасибо за искренность вам, Владимир и за смелость, когда имеешь мужество сказать о том, что у тебя на душе и что болит сегодня.
Тамара ТИН