Он – поглощенный музыкой человек. Поглощенный настолько, что складывается впечатление, будто бы ему вовсе неважно, где, в каком уголке мира он находится физически: была бы любимая деятельность, звучала бы всепоглощающая музыка, в которой он весь, без остатка, без той суетности бытия, в которой пребывает по нашему всеобщему мнению обычный человек (при этом вопрос о том, что перед нами обычный человек, разумеется, отметается сразу). И даже материальный вопрос его интересует лишь в той степени, какую требуют от него его близкие. А близкие – супруга и взрослые дети – сами состоятельны и в своих жизненных ориентирах, и в своих приоритетах быть востребованными обществом и людьми. Да и действительно – много ли нужно творческому человеку, который сам всем интересен и концерты которого расписаны практически на весь год? Эти размышления и длинное представление именитого героя моего интервью посвящены председателю Ассоциации дирижеров мира, художественному руководителю и главному дирижеру оркестра «Пьонгтек филармония», профессору университета Пьонгтек, главному дирижеру Концертного оркестра Сеула Но Тэ Чолю. Мне посчастливилось побеседовать с ним накануне крупного концерта в оперном театре имени Абая в Алматы перед генеральной репетицией, которую артисты между собой называют прогоном.
…Он – один из немногих дирижеров, который может быть, будучи на месте дирижера, наравне с ведущими. Иногда складывается впечатление, что управляет он не только оркестром, но и зрительным залом. При этом зал, который пришел в театр просто отдохнуть, рад выполнять «указания» дирижера, будто уважительно считая и себя частью большого действа, происходящего во время концерта. Словно мы все вступили в какой-то прекрасный диалог с теми, кто сейчас на сцене. Вроде бы это невозможно, но дирижер, улыбаясь, обращается к публике с просьбой быть более участливыми в своем присутствии и мы ему повинуемся. Вот он вдруг оказался за кулисами, а как только вернулся вновь, полилась со сцены музыка, продолжилось общение с прекрасным миром искусства посредством обаятельного хозяина сцены и его дирижерской палочки.
Тэ Чоль со своей деятельностью, связанной с гастролями, исколесил всю Европу. Мы посчитали с ним вместе годы учебы, получилось в общей сложности около 20 лет после основного образования в Корее, где он учился на композиторском факультете, так как в небольшом городке дирижерского не было. Но Тэ Чоль себя считает вечным учеником и служителем Музы одновременно. Композитор и дирижер, музыкант и певец (как он говорит, улыбаясь, по совместительству), Но Тэ Чоль владеет на хорошем уровне тремя языками, на пяти может сносно говорить, немецкий для него стал почти родным, а на русском языке мы с ним поговорили о музыке и его профессии без переводчика.
– Вы, наверное, очень способный в освоении языков человек, господин Но Тэ Чоль?
– Я – самый обычный человек, влюбленный в музыку и в свою работу. Просто мне трудно общаться посредством переводчика. Переводчик может не так перевести, к тому же ты чувствуешь постоянную зависимость от кого-то. А я человек общительный, мне все интересно. Люблю окружить себя новыми друзьями, помочь им в трудную минуту. Я умею дружить и ценить дружбу…
Когда приезжаю в другую страну, с другой культурой, да еще знаю, что в этой стране мне предстоит долго учиться или работать и учиться, я переживаю и начинаю активно учить язык. Это еще и потому, что мне кажется, только через язык можно быстрее понять и самих музыкантов, с которыми мне предстоит работать, и приобщиться к культуре народа тоже можно быстрее всего через язык этого народа. Когда, будучи еще совсем молодым, после учебы в Корее я понял, что мне не хватает знаний и выпала возможность поучиться в Австрии, я засел за немецкий язык. Помню, 8 месяцев день за днем я занимался сутки напролет не меньше девяти часов кряду. Не считался ни со временем для отдыха после репетиций, ни со сном, вставал в 4-5 утра, спать ложился после полуночи. Результат удивил самого. Когда я столкнулся с носителями языка, то смог даже поработать в качестве переводчика. Это меня очень вдохновило! Да, работы много было, я был уставшим и измотанным, но оно того стоило. Ведь эти знания – на всю жизнь. Потом в таком же темпе я осваивал другие языки – итальянский, русский, китайский… На освоение английского у меня ушло 3 месяца – никто из друзей не верит. Только некоторые из них, кто был рядом, поняли меня. Я же приехал в Америку приглашенным на работу и не знал английского. Меня это очень огорчало. Но принял решение не говорить на другом языке и даже не думать, пока нахожусь здесь. Я смотрел в окно и говорил по-английски про себя, какая погода на улице, я избегал общения с друзьями-корейцами, чем их очень озадачил, смотрел фильмы, читал вывески и газеты только на английском языке. Результат был очень хорошим. Так я вошел еще в один мир – в мир не только другой музыки, но и языка. Если говорить о других языках, то я вам скажу - русский язык очень сложный. Я его вместе с русской культурой принял и полюбил, как родной, позже. Но сначала было общение с моими друзьями из Казани. Они очень хорошие люди, но нам было трудно общаться. Они не говорили ни на английском, ни на корейском, конечно, ни на немецком. Они хорошо владели русским языком. Через язык мы начали разговаривать друг с другом. Русский язык нам помог понять друг друга. Потом я стал читать Достоевского, Толстого, Пушкина, конечно. Ездил по тем местам, где они творили свои произведения. Через музыку, через культуру, через язык я понял, что русская культура близка моему сердцу. Поэтому спустя годы я остался надолго в России и никакие более высокие оплаты меня не могли заставить покинуть эти суровые края, где в то время были плохие дороги, с холодным климатом, странными полицейскими, но удивительно богатой русской культурой.
– Давайте немного вспомним, когда вас позвала музыка, ну и коснемся географии ваших образований!
– Музыкой я занялся поздно, уже после 20 лет, но мечта стать музыкантом во мне поселилась еще в моем деревенском детстве, когда вместе с другими детьми меня взяли в хор, потом я подружился с барабанами. Ни фортепиано, ни скрипок я в нашей деревне не видел, поэтому и о раннем музыкальном образовании не было речи. Мои родители, воспитавшие четверых детей и путем колоссальных материальных и физических затрат давшие всем нам образование, работали на земле, потом в погоне за хорошим заработком перебрались в Пусан и там очень много работали, не зная ни выходных, ни праздников. Быт у нас был чрезвычайно скромным. Представьте себе, вся семья располагалась в одной небольшой комнате. Однако все усиленно занимались и с детства привыкли ценить труд, знать ему цену. Когда у меня появилась возможность окунуться в музыку, я жадно начал учиться играть на тех инструментах, которые были. Это гитара, виолончель, кларнет и даже контрабас…
– Сегодня ваши родители гордились бы вами?
– Возможно. Правда, они не очень приветствовали то, чем я занимаюсь, считали, что это такое праздное занятие. Когда я их пытался несколько раз пригласить на концерт, они так ни разу и не пришли. Они жили в другом мире, и даже после того, как все мы, дети, выучились, они вернулись в свою деревню и не понимали, как можно добровольно оторваться от земли и поменять деревню на город. А для меня музыка – это сама жизнь. Я в музыке нахожу необъяснимое счастье. Это мой мир.
– Вы знаете столько миров музыки. В разных странах разные композиторы, разные оркестры, разные стили, и вы во всем этом многообразии имеете свой почерк и подход. Это сложно?
– То, чем ты занимаешься, надо принимать и любить. Вена – там музыка, как сладкий шоколад. Все размеренно, плавно, льется в душу, и ты отдыхаешь, тебе просто хорошо. Россия – и обнимет, и пожалеет, и встревожит, и заставит задуматься – сладко, но так бывает грустно, что эта сладость совсем не похожа на венскую. Но она завораживает и имеет очень глубокий смысл, музыка России. Это и философия своя, и загадки, и символы какие-то. Не зря же есть понятие загадочной русской души. Это отсюда. Поэтому трудно играть произведения российских композиторов, не зная культуру русского народа, её особенности, как, впрочем, и других народов – каждый сложен своей ментальностью. И оркестры под стать. Это когда говорят: трудно, но интересно. Например, в России я дирижировал более чем в ста оркестрах и все коллективы помню. Мне было с ними комфортно и интересно, мы всегда находили общий язык. А был я, помимо Москвы и Санкт-Петербурга, и в Красноярске, и в Новосибирске, и в Хабаровске, и в Ростове-на-Дону… Во многих городах. На юге России, где в свое время жил Сергей Рахманинов, я даже прожил больше двух лет.
– Осели теперь в Ташкенте?
– И этот город я люблю. Но здесь сыграло свою роль состояние моего здоровья. В Якутии климат суровый и у меня стали проявляться проблемы с позвоночником. Я даже перестал уже без палочки ходить. Встал вопрос: «А что же дальше? Я же не смогу дирижировать!» Врачи в один голос рекомендовали срочно сделать операцию, но я-то знаю, что такое вмешательство к хорошему не приведет: смогу ли я быстро восстановиться после операции и смогу ли вообще восстановиться? Принял решение сменить климат и, перебравшись в теплые края, начал усиленно делать всевозможные физические упражнения, стал много ходить пешком и заниматься плаванием. Вот видите, сейчас все в порядке. Но я занятий не прекращаю даже тогда, когда идут концерты. Часто меня спрашивают, когда я успеваю. Уверен, что если необходимо, время для занятий можно найти всегда. Когда график особенно плотный, гуляю по городу ночами, и эти движения стали моим спасением. Первая победа уже есть – операции удалось избежать.
– Когда я слушала ваш концерт, наверное, один из 900 (так плодотворно вы трудились и трудитесь), меня поразила радостная атмосфера в самом оркестре. Не знаю, может, мне это показалось, но не чувствовалось напряжения музыкантов. Понимаете, о чем я говорю?
– Конечно. Вы уловили сам мой стиль общения с любым оркестром. Атмосфера должна быть в любом случае, особенно во время репетиций, очень дружелюбной и доброжелательной. Музыканты итак испытывают волнение, работая над тем или иным произведением, а представьте себе, еще и дирижер будет их накручивать. Я никогда никого не ругаю и не отчитываю. Почему? Начнем с того, что музыканты оркестров такого уровня всегда профессионалы, они знают свой инструмент и свою роль в оркестре очень хорошо. И мне остается только их правильно вести, направлять и иногда в ходе звучания произведения «подбадривать», с ленью бороться. Да, коллективы все разные, есть у них слабые и сильные стороны. Но и это удается компенсировать чем-то другим слаженному коллективу. Например, если техника слабовата, музыканты друг друга поддержат своей сплоченностью, сыгранностью и так далее. В последнее время я вообще понял одну истину – для того, чтобы все шло гладко, не нужно мешать оркестру. Я уже свою роль вижу в этом. Есть дирижеры, которые думают, что без их вмешательства никак нельзя. Я часто вижу, что мое активное вмешательство может только навредить. Поэтому от дирижера зависит, насколько вдумчивой будет работа и насколько реально творческое участие каждого музыканта в сложном процессе исполнения того или иного произведения.
– Вас, наверное, любят музыканты.
– Я люблю музыкантов. Это очень большие труженики! И отношение к ним должно быть очень бережным.
– А что вы скажете о нашем симфоническом оркестре?
– Очень опытный, слаженный коллектив. Они подняли такую разнообразную по стилям программу, что вызывают уважение у профессиональных музыкантов. Они молодцы, и я получил удовольствие от работы с ними.
– Мне всегда интересно, какую музыку вы слушаете в свободное от классической музыки время?
– У меня нет свободного от классической музыки времени, я покорен ею и другой музыки для себя не признаю. Всегда слушаю классику. Не в обиду тем, у кого свои предпочтения, скажу, что у меня отношение к музыке свое. Это моя жизнь. Раньше был в моем предпочтении джаз, но это быстро прошло. Я объясню. В классической музыке столько миров, и все они именно миры – со своей глубиной, которой больше нет ни в какой иной музыке. Все по сравнению с классикой мелко. Вот миры Моцарта, Рахманинова… ведь уже в них утонуть можно! Поэтому когда у меня есть свободное время, я живу то в одном музыкальном мире того или иного музыканта, чья жизнь – музыка, то в другом и мне там просторно и интересно. Это общение ничем не заменить.
– А в вашей семье есть место классической музыке?
– Моя супруга – не музыкант, но меня хорошо понимает. Дети в свое время окончили музыкальные школы, но сын своей профессией музыку не выбрал, а вот дочь у меня актриса и делает успехи на сцене.
– Думаю, вы человек материально самодостаточный. И все-таки, как вы относитесь к деньгам?
– Честно? Я никогда не знаю, сколько у меня на карточке денег. Жена иногда напомнит, мол, заканчиваются, тогда я начинаю думать о своих доходах. И удачным образом начинаются в моей жизни гастроли... Деньги для меня никогда не были самоцелью, и я счастлив, что мои близкие в этом плане тоже вполне разумны. Поэтому работаю для души и для удовольствия, имею такое счастье - жить музыкой и в музыке, и даже хобби у меня есть.
– Какое?
– Сколько бы у меня не было денег, я всегда нахожу возможность поделиться ими с теми, кто нуждается по-настоящему и для кого деньги смогут оказать помощь в развитии.
– Здоровья вам и успехов в концертной деятельности! Надеюсь, что еще много раз прозвучит музыка нашего симфонического оркестра под вашим управлением!
– Спасибо!
Тамара ТИН