– Алишер, какой была ваша первая роль в Корейском театре?
– Это был 97-й год. В то время сложно было найти работу, сначала я пошел в Уйгурский театр, но там шла стройка. Тогда один знакомый позвал в Корейский театр, сказал, что там чуть-чуть больше платят (улыбается). Я только вернулся из армии и пришел работать в театр монтировщиком сцены. Как раз тогда ставили спектакль «Память», и получилось так, что не хватало одного актера. Так мне и досталась моя первая роль – роль водителя.
– Все время вы работали только в Корейском театре?
– В 99-м поступил в театральный институт, подрабатывал, а после окончания наш курс поехал в Актау открывать театр там, а я решил остаться. И надолго задержался здесь, в Корейском театре.
– Каким был театр в вашей молодости?
– Я смог застать корифеев театра – Майю Санчоновну, Розу Владимировну Лим, Александра Харитоновича, тогда еще уже в возрасте работал Цой Гугин. Это было второе поколение театралов, их я еще застал. У нас не было своего здания, в основном мы репетировали на сцене Центра просвещения, там же я начал изучать корейский язык, чтобы понимать, о чем были мои роли.
– Сложно давались роли на корейском языке?
– В первое время да, конечно, сложно. Особенно тяжело, когда не понимаешь, о чем говоришь, а это сразу видно на сцене. Поэтому пришлось уделить время языку. После театрального института я поступил на иностранную филологию, два года учил корейский язык. Потом женился, пришлось оставить учебу, но даже так мне это очень помогло.
– Какие роли даются вам легче и кого вам нравится играть на сцене?
– С одной стороны, какая бы роль ни была, нужно получать от нее удовольствие. Как говорил Станиславский, никакой талант не освобождает от работы. Нужно работать над ролью. Честно, мне очень даются «голубые роли» (положительные), больше нравится играть антагонистов. Как, например, Нольбу из сказки о двух братьях – «Хынбу и Нольбу», или негодяя Ямаду, японского офицера из спектакля о Хон Бом До.
– Что делать, если вы забыли реплику на сцене?
– Вот что интересно, ведь театр – это тоже реалити-шоу. Процесс пошел, его не остановить. Но мы все-таки люди и иногда ошибаемся. Главное, быть в контексте, понимать материал и знать, где находишься.
У меня был случай во время гастролей на Дальнем Востоке. Ставили «Чун Хян Ден». В Хабаровске у нас было первое представление. Я был на сцене в своей роли и в какой-то момент – замер. Как будто вся жизнь передо мной пролетела. Корейская речь меня покинула, и я не понимал, что происходило, как мне показалось, очень долгое время. Но в любом случае нужно было, стиснув зубы, выдать материал. В такие моменты обычно ситуацию спасают партнеры, на сцене мы должны чувствовать друг друга.
– Сейчас вы работаете над спектаклем «Дорога домой», какую разницу вы видите между старой постановкой и новой?
– Содержание пьесы почти не изменилось. Есть, конечно, новый режиссерский взгляд, но это лишь нюансы. Все-таки прошло уже двадцать лет с первой постановки. Большое внимание здесь уделяется межклассовому неравенству. Семья Кимов раньше была янбанами, дворянами, а семья Паков – их рабами. По-моему, эта проблема все еще существует в Корее.
– Кого вы играете на сей раз?
– В этой истории я играл разные роли. Сначала водителя, потом энкавэдэшника, затем казаха Орамбая. А в этот раз я играю интеллигента Гильмана из семьи Кимов, положительного персонажа, который во всем этом конфликте хочет быть справедливым.
– Как ваши родные, особенно театралы, отреагировали на то, что вы стали работать в Корейском театре? Не было у вас желания опробовать сцену Уйгурского театра?
– Сначала, наверное, думали, что это временное увлечение. Но повлияла на меня, скорее всего, первая поездка в Южную Корею. Это был 98-й год, а мне всего двадцать один. Я никогда не был за рубежом. Южная Корея была абсолютно другим миром, это был и культурный шок, и экономический.
Когда я связал жизнь с Корейским театром, многие думали, что жена у меня будет кореянкой. Но в итоге я женился на уйгурке, а мой младший брат взял в жены кореянку, он тоже долгое время работал в нашем театре.
Мои дети иногда приходят на спектакли, им, конечно, непривычно. Спрашивают: «Почему так получилось, как корейцы оказались на казахской земле?» А я говорю – вот так, мы их встретили и они нас встретили. В спектакле «Дорога домой» даже есть реплика, где я говорю: «Теперь родина наших детей и внуков – здесь».
Родина там, где мы родились.
– Дома едите корейскую кухню?
– Конечно. Мы всегда спорим с сестренкой, она любит лагман и вообще уйгурскую кухню, а мне ближе корейская. Поэтому она называет меня предателем (смеется). После каждой поездки в Корею я записывал названия блюд, а потом их стало слишком много и я перестал. Но все корейское мне нравится.
Алишер Махпиров – настоящий артист. Смотря на него из зрительского кресла, каждый в нашей редакции рисовал его настоящий образ в своей голове. Познакомившись с ним вживую в укромной редакционной студии, мы были удивлены. Алишер очень скромный человек. Сразу предстали перед глазами его роли негодяев или душевных добряков. Как настоящий артист, он терпеливо копит энергию для сцены и перевоплощается на ней в своего персонажа. И только лики у них схожи. Такой вот он – настоящий артист Корейского театра!
Диана СОН