«Ян Вон Сик с нами, он в нас. Но Ян уже далеко – он в завтрашнем дне, в будущей истории поэзии».

Эти строчки трехлетней давности (или недавности?) прозвучали в майский день три года назад в Южной столице на вечере памяти поэта. Ими заканчивался мой волнительный мажорный репортаж в «Корё ильбо», озаглавленный «Сквозь время и Лунное послание». Но отсчет той будущей истории, печальной и трагической, начался ранее, десять лет тому… В тот день, 9 мая, зловеще свершенный замысел нелюдя-бандита оборвал жизнь нашего незабвенного, прекрасного, милого Человека. Что тут сказать? В многогранном, ярком, поистине бриллиантовом творчестве прилагательное «милый» было любимым у него, оно во многих стихах, вот строки одного из них: «Три милых Родины есть у меня – Корея, Казахстан, Россия. Горжусь я, с ними я тройною обладаю силой…». Это ласковое, теплое слово и в сказе о матери, дочери, и стране и земле, где суждено ему было обрести вечный покой. 

В минувшее десятилетие всегда в эти майские дни пронизывало обостренное, щемящее чувство грусти, неизбывной печали, и оно побуждало к письменным воспоминаниям о нашем друге, сэнсаниме-учителе. За эти годы наша газета представила читателям пять публикаций, они побуждались временными поводами. Первое слово памяти о Ян Вон Сике (на фото в центре) было сказано уже на сотый день его гибели, когда просто еще не верилось в случившееся, потом в первую годовщину, а три недели спустя в Ботаническом саду Национальной академии наук состоялся творческий вечер в честь его 75-летия. Потом была статья к пятилетию жизненного исхода…«Золотые мгновения поэта», «Венки из песен и любви», «Время не властно над памятью» – такими заголовками предварялись те материалы. Сегодня даже беглый обзор их вновь ввергает в мятежные чувства, вызывает учащенную пульсацию сердца, и комок подступает к горлу. Вспоминается пронзающее душу песнопение Мун Гон Дя, когда, казалось, что «гигантские листья заморских растений в этом саду, словно багряные крылья, тихо раскачивались, шептали, роптали в такт песням, стихам, которые оставил нам этот печальный Рыцарь пера и экрана, настоящий поэт, мастер кино, несравненный на постсоветском пространстве переводчик на корейский язык произведений казахских, русских авторов», - таким виделось волшебство той песни, в которой изливались сокровенные, вымученные и выстраданные Яном чувства-слова:

   Осенние листья, багряные крылья,

   Летучие вестники… Тихо шурша,

   Вы снова и снова душе приоткрыли,

   Какую-то тайну, и снова душа…

   Та сила, что нас развела на полвека

   С землею родимою, с матерью… Нет,

   Они багровеют в душе человека,

   Осенние листья… Пронзительный свет! 

Казалось бы, о нашем грустном, прекрасном соотечественнике рассказано и поведано многое, связанное с биографией, творческом пути, признанием, поэтической славой Ян Вон Сика. Уроженец Северной Кореи, страстный борец за её освобождение от японского порабощения. Он был послан на учебу в Москву во Всесоюзный государственный институт кинематографии (ВГИК). Он блестяще закончил учебу, но на Родину не вернулся по очень серьезной причине. В те времена, в 50-е годы, в советской стране произошел крутой перелом в сторону демократии, был развенчан культ личности «вождя всех народов». Корейские студенты с воодушевлением и восторгом восприняли новые политические веяния, известную «оттепель». Но в родимой Отчизне сие считалось враждебным поветрием и их ждала неминуемая кара, вплоть до «зачистки». Так Ян Вон Сик и сотоварищи стали «северокорейскими диссидентами, невозвращенцами». 

Его постоянным прибежищем и местом жизнеобитания стала казахская земля. В Алма-Ате он прослыл успешным кинооператором, его оригинальные остросюжетные киноленты получали международное признание, ему доверялись серьезные и ответственные съёмки с важными партийными персонами. Но подлинный творческий талант Ян Вон Сика раскрылся на поэтической ниве, когда его блистательные стихи на корейском языке предстали в удачных русских переводах В. Киктенко и О. Жанайдарова. Об этом ими сказано одной строкой: «Горит счастливая звезда поэта». 

Зрячий инстинкт нации

Накануне была телефонная связь с алматинцем Геннадием Сергеевичем Кимом, сердечным другом Яна. Профессиональный музыкант, композитор, но маэстро удаются и поэтические изыски, есть у него порывистые, с сокрушением, но и одухотворением посвящения Вон Сику: «Убит поэт, чье сердце так горело – Любовью к Родине многострадальной…». 

Говорили о многом, и о том, как судьба опального корейского поэта метко перекликалась с участью знаменитого советского стихотворца Андрея Вознесенского, тоже гонимого и в свое время непризнанного: «Горек мёд быть за границей признанным, ежели на Родине хулят». Но пройдут годы, десятилетия. Ян Вон Сика признают и там, где он родился. А Геннадий Сергеевич в заключение возвышенно и предельно эмоционально восклицал:

– Наш Ян – уникальный человек, его потрясающая доброжелательность, скромность в сочетании с твердыми жизненными принципами являют прекрасный пример достойного соотечественника и гражданина страны. 

В богатом поэтическом наследии Ян Вон Сика есть превосходный сборник «Золотые мгновения». В них минувшие эпохи, люди, их истории, надрывные и драматичные. В книге стихи-посвящения  Александру Киму-Станкевичу «Лунное послание», поэма «Кымракхва» (Золотой цветок»). В них неизбывная тема депортированного корейского народа, его дальнейшая счастливая участь на казахской земле. В предыдущих публикациях приводилась исчерпывающая оценка Е. Евтушенко настоящему поэту: «Большой талант всегда тревожит». Это о Ян Вон Сике. Через полвека у него состоялось свидание с первой Родиной, со старенькой мамой, оно потрясло его душу. В земле раннего детства покоятся те, кто сложил свои головы за её свободу в войне 1950-53 гг..Поэт заклинает: «Я один их бессменный глашатай, Моим голосом, горлом они продолжают кричать…». 

Тема бессмертия, вечного долга перед павшими всегда была для него самой трепетной. Недавно Евтушенко назвал этот творческий вектор «исповедальной поэзией». Точнее не обозначишь это направление в литературе. Далее будет приведено еще одно изречение знаменитого советского поэта.  

Три года назад газета «Корё ильбо» отмечала своё 90-летие. На торжествах назывались имена редакторов, журналистов, посвятивших свою жизнь её служению. Их было много. Но имя редактора  Ян Вон Сика высвечивалось особым светом: талантливый поэт, писатель, публицист. Это первое. А второе, очень важное и неоспоримое: он истинный борец за сохранение мудрых национальных традиций, обычаев и векового уклада корейского народа. Именно такой духовный настрой, природой заложенный в него, в буквальном смысле спас газету от риска «превратиться в пыль истории». То были смутные 90-е годы, когда рушилась единая советская страна, а вместе с ней привычные морально-нравственные устои общества. Какие тогда были средства спасения? Ян Вон Сик сплачивал коллектив редакции, находился в отчаянном поиске средств для удержания газеты на плаву. Ему шли навстречу, верные люди как могли, поддерживали издание. Потому что Василий Михайлович Ян (таким было его неофициальное наречение среди коллег и друзей) слыл признанным авторитетом и как писатель-журналист, и как душа-человек.   

И опять точное попадание «в десятку» – слова Е. Евтушенко: «Поэт – это зрячий инстинкт нации».      

Вновь и вновь возвращаешься к стихам и прозе, публицистическим эссе нашего учителя-сэнсянима, и словно припадаешь к чистому, звонкому роднику его творчества. Десятилетие назад, в канун шестидесятой годовщины великой Победы над фашизмом, Ян Вон Сик выдал замечательный и достоверный цикл очерков «Далекое-близкое», посвятив его землякам-корейцам, учившимся с ним в Белокаменной. Та молодежь самоотверженно и патриотично участвовала в оборонительных работах на подступах к Москве. Эти воспоминания отныне достояние национальной истории. А вот его рассказ «Свадьба друга» (№ 32 «Коре ильбо», 2001 г.). С какой душевностью, лирикой, дружеским обожанием Ян поведал о предстоящей свадьбе соплеменника Хан Дина, с которым они вместе учились в Москве. Ян Вон Сик после ВГИКа получил направление в Волгоград, на областное телевидение, а Хан Дин в Барнаул, туда поэт и поехал на торжество с берегов Волги. Спустя время они осели в КазССР. Хан Дин прославился в Казахстане как драматург-классик, впоследствии его театральные постановки получили высокую оценку в Сеуле… Свадьба удалась на славу. Рассказ заканчивался грустным итогом: «В дымке лет всё кажется таким нереальным, светлым и легким, как летнее облако. Вот оно плывет над головой, закроешь глаза… А откроешь – его уже нет. Куда всё подевалось?

    Ни боли, ничего…

    Лишь грусть одна осталась. 

    Всё будто снегом замело. 

    А молодость умчалась…

А свадьба друга была. И я славно погулял на ней. Помню…», - заключал автор. 

…Два слова из этого рассказа: грусть и помню. Будем помнить Ян Вон Сика!..

Владимир СОН,

Астана